Комплексы мужской одежды народов Северного Кавказа конца XIX-начала XX в.

Мужская одежда всех народов Северного Кавказа, как в отдельных предметах ее, так и в комплексах в целом, обнаруживает чрезвычайную близость, а в ряде случаев и тождество. Различия наблюдаются в мелочах, деталях, да и то не всегда. Ниже мы попытаемся разобраться в причинах сходства и в том, в какой исторический период оно могло сложиться.

У всех народов Северного Кавказа было несколько комплексов одежды, связанных с различными жизненными обстоятельствами. Первый — это дорожный, походный комплекс одежды. Он включал в себя помимо той или иной обычной одежды бурку, башлык и папаху, т. е. те три обязательных предмета, которые собственно и превращали его в дорожный комплекс. В условиях длительных поездок и походов эти предметы были не только очень удобны, но и крайне необходимы. На первом месте, конечно, была бурка, о разнообразии употребления которой мы говорили ранее. Бурка наиболее специфична для народов Северного Кавказа. Горцы издавна изготовляли бурки не только для себя, но и на продажу. Бурка являлась предметом торговли, а часто прямого обмена с соседями, прежде всего с Западной Грузией⁷⁹, в свою очередь служившей для народов Северного Кавказа источником получения различных тканей, ниток и т. п. Бурки продавались также и северным соседям — казачеству, где они не только вошли в быт, но и стали частью воинской казачьей формы.

Наиболее популярны были бурки кабардинской, карачаевской и балкарской работы.

Вторым характерным для дорожного комплекса предметом являлся башлык. Западноевропейские путешественники в ряде случаев так и называют башлык «дорожным капюшоном». Особенностью покроя башлыка были длинные лопасти, которые позволяли замотать ими шею, не защищенную ничем, кроме стоячего воротника бешмета, да и он, видимо, не всегда был высоким. Этими же лопастями можно было прикрыть лицо от ветра, холода (или при желании быть неузнанным). Башлыки также служили предметом вывоза в Закавказье, в Россию, в Крым. Народы Северного Кавказа в отличие от населения Западной Грузии и Абхазии носили башлык только поверх шапки, а не прямо на голову. И если в Западной Грузии существовали десятки способов завязывания башлыка, то на Северном Кавказе его просто накидывали поверх папахи, а концы спускали вперед или заматывали вокруг шеи. Размер башлыка в известной мере зависел от фасона папахи, так как, надетый поверх нее, он должен был закрывать и плечи.

Папахи имели различную форму, что, однако, служило не столько этническим признаком, сколько временным; форма также определялась возрастом, приверженностью к моде и личным вкусам. Папаха обязательно входила в состав дорожного комплекса, даже если про запас имелась войлочная шляпа. Башлык надевали только на папаху, а возможность холодной и дождливой погоды в горах всегда надо было учитывать.

Бурка, башлык и папаха составляли обязательный комплекс дорожной одежды всадника во второй половине XIX — начале XX в. и бытовали в качестве таковой почти по всему Кавказу.

Второй комплекс — выходной, парадный. В нем также весьма ярко выступали общие черты бытовой культуры народов Северного Кавказа.

Он включал в себя черкеску, бешмет, иногда рубаху, штаны (широкие или узкие в шагу), ноговицы, выходную обувь из кожи или сафьяна, чаще всего с мягкой подошвой, пояс с кинжалом и папаху того или иного фасона. В случае выезда за пределы селения парадный ансамбль иногда дополнялся буркой и башлыком, и таким образом первый и второй комплексы совмещались. Полный выходной костюм имели зажиточные люди. Порой костюмом или отдельными его предметами могли пользоваться другие лица — родственники и друзья хозяина. В парадный комплекс мог входить праздничный башлык, богато отделанный галуном, кистями, а иногда и вышивкой. Башлык в этих случаях носили на плечах с капюшоном и лопастями, спущенными за спину. Он закреплялся спереди при помощи завязок из галуна или шнура. Такой башлык молодые люди носили и внутри селения в торжественных случаях — на свадьбу, на танцы и т. п.

Сочетание первого и второго комплексов одежды образовывало тот самый костюм, который бытописатели часто называли «обычный горский костюм».

Второй комплекс был очень близок к одежде населения Западной Грузии (Имерети, Сванети, Рача, Мегрелия) и особенно Абхазии⁸⁰. Это сходство наблюдалось главным образом в верхней одежде — черкеске (в западногрузинской чохе) и бешмете, обувь и головной убор имели отличия. Именно указанные выше области были более всего связаны в хозяйственном и историко-культурном отношениях с Северо-Западным и Центральным Кавказом — адыгскими народами, карачаевцами и балкарцами, а также осетинами (последние имели наиболее тесные связи с карталинцами). «Наряду с традиционным костюмом весьма популярной в Кахети и Картли была северокавказская черкеска из белого или желтого сукна с газырницами на груди» ⁸¹. Первый и второй комплексы, характерные для народов Северного Кавказа, бытовали в Дагестане ⁸², также в качестве парадного выходного костюма.

Эти же комплексы распространились и среди терского и кубанского казачества и стали их военной формой.

В конце XIX в. и особенно в начале XX в. второй комплекс распространяется и в Восточном Закавказье — Восточной Грузии⁸³, Азербайджане ⁸⁴ и Армении⁸⁵. Здесь он сосуществовал с другими традиционными для этих мест костюмами (с чохой, архалуком и т. п.). Его бытование было ограничено определенными слоями населения, главным образом молодежью из зажиточных семей.

Н. Г. Волкова и Г. Н. Джавахишвили. рассматривая вопрос о традициях и инновациях в грузинском мужском костюме, пишут: «В мужской одежде в конце XIX — начале XX в. более стабильны традиционные формы. Помимо них органической частью мужского костюма Грузии стали элементы, привнесенные с Северного Кавказа, из Персии, Турции (черкеска, разрезные рукава в чохе, остроконечный головной убор из меха и др.)» ⁸⁶.

Если сходство одежды Северо-Западного Кавказа и Северо-Западной Грузии, как можно предполагать, опирается на какие-то глубокие традиции и даже этногенетическое родство (абхазы и адыги), то на Восточном Кавказе комплекс с черкеской явно привнесен с Северного Кавказа. Характерно, что в этих районах местные женщины не умели шить черкеску, ее изготовляли только специалисты-портные.

Костюм с черкеской северокавказского типа стал для населения значительной части Кавказа той общей формой одежды, которая предшествовала городскому костюму.

Третий комплекс — это повседневная рабочая одежда. Она имела большие отличия у разных народов. Эти отличия выявлялись не столько в покрое и характере отдельных предметов, сколько в составе комплекса в целом.

Повседневный комплекс одежды адыгских народов, а также карачаевцев и балкарцев, абазин и кубанских ногайцев состоял из бешмета, штанов с широким шагом, заправленных в ноговицы, и рабочей обуви из сыромятной кожи со швом на заднике и носке. При некоторых работах надевали обувь с плетеной из ремней подошвой. В летнее время на голову надевали войлочную шляпу или папаху. Зимой носили папаху и шубу. Рубашка при таком костюме была не обязательна (при выходе из селения надевали черкеску). Этот вариант повседневного комплекса условно можно назвать западным.

У чеченцев и ингушей при наличии вышеописанного костюма чаще в качестве рабочей одежды носили рубаху, штаны, более узкие в шагу. папаху и иногда войлочную шляпу. Штаны иногда заправляли прямо в обувь, без ноговиц. Это восточный вариант комплекса.

Рабочий костюм осетин занимал промежуточное место. У них бытовали и западный и восточный варианты комплекса повседневной одежды. Но они чаще, чем другие народы, носили войлочную шляпу. Для них типична также обувь из сукна с кожаной подошвой, которой почти не было на Северо-Западном Кавказе. По-видимому, в основном с осетинами надо связывать распространение черкески без газырей, иногда с высоким воротником. Она надевалась прямо на рубаху и считалась рабочей, повседневной одеждой. Такие черкески бытовали также у балкарцев, а иногда и в Карачае.

Говоря о повседневной рабочей и домашней одежде, необходимо выделить четвертый комплекс— специализированную одежду для пастухов, продиктованную условиями их работы. По своему составу она совпадает с рабочей одеждой, но у разных народов в нее включалась специальная пастушеская одежда. В Карачае, Балкарии, Осетии (Дигории) и отчасти в Кабарде в состав одежды пастухов крупного рогатого скота, и овец входила войлочная одежда с рукавами, а также короткая бурка или просто накидка из куска войлока. У осетин была распространена короткая бурка, а еще также накидка из грубой ткани. У чеченцев и ингушей, кроме бурки, была накидка из домотканого сукна.

Итак, в повседневной одежде наблюдались наибольшие различия, видимо, прежде всего потому, что она была наиболее приспособлена к бытовым особенностям жизни народа, отвечала его потребностям и возможностям.  Все предметы повседневной одежды делались руками местных женщин, а не ремесленников, чье участие в создании костюма обычно приводит к известной его нивелировке.

Можно условно выделить пятый комплекс — с шубой, указав при этом, что он является не столько сезонным (зимним), сколько более всего связанным с вертикальной зональностью, отгонным скотоводством, возрастными различиями. Шубы (чаще всего нагольные) разного покроя носили на горных пастбищах и летом. Они же могли служить покрывалом для спанья. В шубе летом можно было видеть стариков, особенно по вечерам.

Адыгские народы, карачаевцы и балкарцы обычно надевали шубы поверх бешмета, иногда под черкеску. Осетины, чеченцы, ингуши носили шубу и прямо на рубаху. Крытые шубы носили более зажиточные люди и в качестве выходной одежды.

Комплекс с шубой был характерен и для народов Дагестана — соседей чеченцев. Народы Дагестана в отличие от горцев Северного Кавказа имели разнообразный набор шуб ⁸⁷.

Причины сходства мужской одежды народов Северного Кавказа в XIX—XX вв. уже являлись предметом суждений в ряде наших работ. Кратко их можно сформулировать следующим образом:

1.  Сходство географических условий и хозяйственной деятельности, связанной с вертикальной зональностью. Даже народы, жившие в предгориях, пасли свой скот на альпийских пастбищах, т. е. имели одинаковые условия производственного быта с жителями горных районов. Одинаковые формы производственной деятельности — в основном отгонное скотоводство в сочетании с земледелием — давали сходное сырье для производства одежды.

2.  Наличие общих компонентов, участвовавших в этногенезе многих народов, а также общих исторических влияний. Значение аланской культуры, влияние тюрков-кочевников, прочные историко-культурные и экономические связи с русскими, с народами Закавказья, в первую очередь с грузинами. Источники получения материалов, отдельных предметов одежды были общими для всех народов Северного Кавказа.

3.  Длительное соседство и исторические связи народов Северного Кавказа между собой имели большое значение в сложении общих форм и целых комплексов одежды. Специфические формы связей между народами: аталычество, куначество, побратимство, межплеменные и межнациональные браки — сопровождались обменом предметами одежды, ее дарением родственникам мужа, иногда одежда входила в состав выкупа за кровь и др.

Поскольку создательницей костюма в основном была женщина, переход ее из одной этнической среды в другую служил одним из путей сложения общности одежды. Все эти виды связей, в особенности межэтнические браки, были характерны в основном для феодальной верхушки, где в наибольшей степени наблюдались заимствования, следование «моде». Несомненно влияние одежды кабардинских феодалов на одежду соседних народов, в первую очередь их привилегированных сословий, часто являвшихся вассалами кабардинских князей.

Итак, причин, способствовавших сложению общности в одежде народов Северного Кавказа, было много. Но на разных этапах исторического развития наибольшее влияние оказывала та или иная причина или их сочетание. Такие причины, как сходство хозяйственной деятельности или торговые связи, в первую очередь обусловливали идентичность материала для одежды. Сходство покроя диктовалось общими чертами не только в хозяйстве, но и в быту, в частности воинском, и т. п.

Но сказать «почему» и даже «как» — еще не значит сказать «когда». Для иллюстрации сложности ответа на этот вопрос приведем два мнения крупных кавказоведов.

Е. И. Крупнов, говоря о второй половине I тысячелетия нашей эры, пишет о сходном культурном облике населения Северного Кавказа: «Эта культурная общность племенных групп разных районов Северного Кавказа, прослеживаемая по формам материальной культуры, совершенно не исключает существующих между ними языковых и других различий... По всем данным именно здесь, на Северном Кавказе, зарождаются основные типы современных горских костюмов: папаха, черкеска, бешмет, ноговицы и пояс, украшенный цветным металлом» ⁸⁸.

Рассматривая значительно более поздний период, Л. И. Лавров говорит: «Как видно из приведенных материалов, в XIV—XV вв. уже существовали прототипы таких позднейших видов адыгского костюма, как бешмет, бурка, ноговицы и чувяки». Что касается пояса, то он, по мнению Л. И. Лаврова, напоминает нынешний лишь формой металлического набора. Черкеска, папаха, башлык, низкая войлочная шляпа с большими полями XIX в. не имеют прототипов среди известных фрагментов адыгской одежды XIV—XV вв. Появление их в быту кабардинцев относится к более позднему периоду⁸⁹.

При изложении материала по конкретным разделам мы в ряде случаев говорили о древности той. или иной формы одежды. Но более точно ответить на этот вопрос смогут только позднейшие исследователи, в руках которых будет, надеемся, и новый материал. Мы высказали мнение о том, что терминология одежды может в какой-то мере способствовать определению времени появления того или иного типа одежды. Что же касается приведенных высказываний Е. И. Крупнова и Л. И. Лаврова, то при расхождении в отдельных моментах важно единое мнение обоих авторов в том, что основной комплекс мужской одежды сложился как общий для народов Северного Кавказа много столетий назад.

Мы также можем подтвердить длительное сохранение традиционных упоминавшихся выше форм одежды. Наибольшей устойчивостью отличаются обувь и ноговицы, затем бурка, меховая шапка, бешмет, штаны, рубаха и пояс. Значительные изменения претерпели верхняя одежда (черкеска) и парадный головной убор. Общая тенденция развития к сближению форм особенно ясно выявилась во второй половине XIX — начале XX в.

Е. Н. Студенецкая
Одежда народов Северного Кавказа XVIII-XX вв., "Наука", Москва, 1989 г.