Костюм сибирских шаманов

В.Н. Басилов. Кафтан с хвостом, «корона» с рогами

Шаманское одеяние, как и бубен, давно заинтересовало исследователей. И.Г. Гмелин и П.С. Паллас, путешествовавшие в XVIII в по Российской империи, описали костюмы сибирских шаманов. Эти костюмы действительно могли поразить воображение. Сшитые из кожи животных плащи с многочисленными подвесками и «побрякушками», причудливые головные уборы подчеркивали связь шаманов с миром духов. Такое облачение было обрядовым, а не повседневным. Как писал В.М. Михайловский, «шаманы одеваются особенным образом только при служении духам, в обыкновенной жизни они от своих соплеменников не отличаются никакими наружными признаками».

Шаман приобретал полный комплект обрядовой одежды лишь по прошествии времени, доказав свою способность к сношению с духами. У кетов, например, шаман обзаводился сначала колотушкой от бубна, потом повязкой на голову, затем нагрудником, после него обувью, еще через какой то срок рукавицами. Только после этого он мог рассчитывать на бубен с новой коло тушкой. Следующим этапом было приобретение жезла. И теперь на очереди были плащ и железная шапка – «корона». Плащ и «корону» шаман получал всегда одновременно и обыкновенно после многих лет опыта. Затем шаман мог стать обладателем второго бубна.

Обычно считалось, что сделать ритуальную одежду, как и бубен, шаман может только по указанию духов. Встреченный И.Г. Гмелиным шаман-эвенк шапки не имел, «потому что старая сгорела, а новой божество не дает». Если шаман, получив от духов приказ изготовить костюм, медлил с исполнением, духи давали знать о своем недовольстве. Алтайская шаманка жаловалась А.В. Анохину, что на нее нападают духи и «жуют ей руки и ноги» за то, что она не шьет себе новый плащ вместо утраченного старого.

Уже к началу XX в ученым стало ясно, что особенности об рядовой одежды не случайны, не произвольны. «Все украшения и предметы, принадлежащие шаману, имеют свой определенный смысл понятный для шаманистов и тесно связанный с их религиозным миросозерцанием», - утверждал В.М Михайловский. «Совокупность всех изображений, помещенных на бубне и на плаще, — это довольно точная регистрация всего подвластного шаману, с одной стороны, и его покровителей — с другой», — соглашался с ним В. И. Анучин.

Изучение шаманской одежды шло медленно. Первая и пока единственная публикация, в которой обобщен накопленный материал по шаманским костюмам народов Сибири, вышла в свет лишь в 1971 г. Автор ее - Е. Д. Прокофьева имела все основания сетовать на недостаток фактического материала. И все же благодаря ее работе мы имеем сейчас отчетливое представление о роли ритуального одеяния в шаманстве разных народов.

Прежде всего, к началу XX в. далеко не везде сохранялась экзотическая ритуальная одежда. Многие ненецкие шаманы имели только головную повязку с маской, шаманы хантов — главным образом шапку. Скромность обрядового одеяния у некоторых народов — явление позднее, связанное с упадком и разложением шаманства. Несомненно, например, что в прошлом всё ненцы знали шаманский костюм; в XIX в. полное шаманское облачение еще сохранялось у восточных ненцев. Е. Д. Прокофьева допускала, что у хантов и в древности не было полного комплекта шаманской одежды, но имеющиеся сведения скорее говорят об обратном. Вообще в XIX в. продолжался начавшийся раньше процесс упрощения шаманской одежды, исчезновения отдельных ее частей. Так, у селькупов и кетов в старину молодые шаманы надевали пояс и головную повязку с бахромой, сделанные из шкуры дикого оленя. К началу нашего века их уже не делали.

Вероятно, в древности ритуальный костюм был непременной принадлежностью шамана. Лишь облачившись в него, шаман будто бы получал полную способность общаться с духами, странствовать в других, мифических мирах. Даже в случаях, когда пышное ритуальное одеяние было уже утрачено, шаманы старались тем или иным способом отличать свою ритуальную одежду от повседневной. «У некоторых народов шаманы во время камлания на бытовую наплечную одежду или головной убор прикрепляли какие-либо знаки отличия — ленты, жгуты и т.п. Иногда пользовались женской наплечной одеждой, иногда своей собственной, бытовой, выворачивая ее наизнанку. Отдельные шаманы потребляли одежду сходную с бытовой менялся лишь цвет ткани»¹.

Сохранившийся к концу XIX началу XX в комплект шаманской одежды не был единым для разных народов. У эвенков и селькупов он включал в себя особый кафтан, нагрудник, головной убор и обувь. У энцев, нганасан и кетов сверх этого в набор ритуального облачения входили и рукавицы, а у якутов кроме перечисленных предметов — и штаны. (У других народов особых обрядовых штанов не было, шаманы камлали в обычных, как правило исподних, штанах). Тувинские шаманы проводили камлания в особом кафтане шапке и обуви. Алтайские шаманы обходились кафтаном и шапкой. Нанайские и удэгейские шаманы надевали для камлании ритуальную юбку, кофту с короткими рукавами, рукавицы, пояс. Хакасские шаманы отличались особой накидкой, надевавшейся поверх кафтана или пришивавшейся к нему. При этом даже у одного и того же народа шаманская одежда существовала в разных вариантах.

Но несмотря на всю внешнюю пестроту, шаманские костюмы имели в общем одинаковое значение, они воссоздавали об раз зверя, птицы. Мы не можем точно сказать когда возник костюм такого типа. Однако, как и в случае с бубном обилие вариантов шаманской одежды позволяет установить направление развития, выяснить какого вида костюм наиболее архаичен. А это уже даст пищу для размышлений.

На птичью символику якутского шаманского костюма исследователи обратили внимание уже в прошлом веке. Плащ или кафтан якутского черного шамана был обильно обшит бахромой из кожаных ремешков вокруг ворота и по всему подолу. Сзади бахрома была длиннее чем спереди и доходила почти до пят. Привязанная к одному из ремешков подола веревка называлась хвостом. Сам шаман объяснял, что это хвост костюма. На рукава нашивались железные пластины — кости предплечья птицы и маховые перья на крыльях. Сзади кафтан увешивался металлическими подвесками — перьями птицы. По мнению описавшего эту одежду В. Н. Васильева, «весь костюм в целом, по-видимому, представляет шкуру птицы; надев ее, шаман получает возможность летать, куда ему захочется... Подвески и бахрома подола, рукавов и ворота — суть перья этой шкуры». Этот вывод подтверждают и материалы других исследователей.

На плаще селькупского шамана хорошо видны изображения костей скелета.

Плащи селькупских шаманов также оканчивались на спине острым мысом. Бахрома на нем была собрана пучком, как перья хвоста птицы. Она и называлась: «подобно птичьему хвосту». О бахроме, нашитой на рукавах, говорили: «подобно перьям». На рукаве красовались изображения двойной кости птичьего крыла, с которых свисали железные подвески — «перья». Шаманский нагрудник селькупов символизировал грудь птицы. На нем был вышит скелет грудной клетки птицы, прицеплена железная «грудная кость».

Птичью символику несет и шаманская одежда многих других народов. Жгуты, обозначавшие крылья, пришивались к костюмам тувинских и алтайских шаманов. Настоящие птичьи крылья, прикрепленные под мышками на одежде хантыйских шаманов, предназначались для полета к верховному божеству Торуму.

Однако в шаманском костюме сквозь образ птицы явственно проступают черты зверя. Одежда шамана шилась из шкуры зверя — в большинстве случаев оленя, марала, лося; шкуру животного старались сохранить дельной, почти ее не раскраивая. Даже у явно «птичьего» костюма сапоги обычно обозначали ногу оленя. Шаманскую обувь нганасан украшали вышивкой, изображавшей кровеносные сосуды ноги оленя; на ней прикрепляли железную подвеску — копыто оленя. У энцев железную «кость голени» на сапоге покрывал чеканный орнамент – «костный мозг» оленя. У некоторых народов перчатки также символизировали лапы зверя. Головной убор с рогами изображал голову зверя.

Образ зверя проступал и в оформлении шаманского кафтана. У эвенкийского шамана, «фиглярства» которого наблюдал И. Г. Гмелин, на каждом плече кожаной обрядовой одежды был зубчатый железный рог. «Небесного оленя рога», выкованные из железа, прикреплялись около ворота на спине шаманского кафтана селькупов, якутов, кетов, бурят.

В связи с этим необычный облик «хвостатых» кафтанов может быть объяснен иначе. По мнению Г. М. Василевич, когда-то одеяние с «хвостом» должно было изображать зверя. Более того, разные формы «хвоста», полагала она, могли происходить от разных видов животных.

Как и прочие части костюма, шаманская шапка также воссоздает образы птиц и животных. Е. Д. Прокофьева считала, что шапка почти у всех народов ярче всего отражает образ зверя - оленя, лося, марала, медведя. Хорошо известна, например, железная «корона», которую надевали в обряде шаманы эвенков, бурят, долган и других народов. «Корона» - это обруч, чаще всего с двумя выгнутыми дугой и укрепленными крест-накрест полосами. Над теменем, в месте скрещения железных полос, торчат выкованные из железа оленьи рога. На селькупской шаманской «короне» бывало даже изображение головы оленя-самца с рогами. Несомненно, такой головной убор стал делаться из железа сравнительно поздно по подобию «короны», шившейся из кожи. В XIX — начале XX в. у энцев, якутов и эвенков еще бытовали шаманские венцы из оленьей шкуры, состоящие из околыша и пришитых к нему полос. К таким «коронам» прикреплялись железные подобия оленьих рогов. У нанайцев, эвенков и юкагиров железные рога нашивались не на венцы, а на шапки.

Раньше шаманские шапки несли на себе настоящие оленьи рога. Так, именно рога оленя, а не их железные модели украшают шапку эвенкийского шамана на рисунке в книге голландца Витсена, опубликованной в 1705 г. В начале XIX в. Гр. Спасский писал о ненцах: «Голову свою они покрывают шишаком... и сверх того прикрепляют к нему рога какого-либо животного либо из железа». А С. М. Широкогоров в начале XX в. видел у эвенков шаманскую шапку с настоящими рогами изюбря. Эвенкийский железный венец с натуральными оленьими рогами хранится в Хабаровском музее.

Мы вправе думать, что исконная форма «рогатой» шапки — это шкура, снятая вместе с рогами с головы оленя, лося и т. п. У восточных ненцев в XIX в., по сведениям М. А. Кастрена, шаманы надевали иногда вместо шапки кожу с головы зверя, содранную вместе с рогами. Таким же образом делались головные уборы, изображающие и других животных. Старые якутские шаманы имели кафтан, сшитый из цельной шкуры медведя, на голову они надевали, как колпак, шкуру, снятую чулком с медвежьей головы. Похожая традиция была у селькупов и, очевидно, у эвенков. Некоторые чукотские шаманы в середине прошлого века щеголяли в шапке, сшитой из шкуры с головы волка, «с ушами и мордою». У шаманов ульчей шапкой служила шкура с головы и шеи лисицы.

Шаманские шапки несли в себе и ярко выраженную птичью символику. На железных «коронах» кетов и маньчжуров и на мягких венцах долган вместо оленьих рогов прикреплялось иногда изображение птицы. Головной убор алтайских шаманов назывался птица-шапка (куш пёрюк). В начале XX в. птичьи черты обычно придавались ей лишь пучком перьев, пришитых по верху шапки. Но в конце XIX в. Г. Н. Потанин слышал, что прежде у телеутов шаманский головной убор делали из цельной шкурки филина, вместе с крыльями, а иногда и с головой. У хакасов некоторые шаманы пришивали на передней стороне обрядовой шапки голову, а на верху — хвост филина. В Хабаровском музее есть шаманский головной убор эвенков из цельной шкуры журавля.

Смешение черт разных животных — явление позднее. Первоначально одежда шамана должна была передавать облик какого-то одного животного. Такие костюмы сохранялись у некоторых народов даже в начале текущего столетия. У забайкальских эвенков, например, имелся шаманский костюм, изображавший какую-то птицу, одного из главных шаманских духов. Другой костюм обозначал изюбра. На его шапке возвышались железные рога, а отдельные подвески символизировали скелет изюбра. Этот костюм делался обязательно из шкуры изюбра.

По мнению Е. Д. Прокофьевой, в шаманском облачении «образ зверя является изначальным, более древним, образ птицы — более поздним». Образ птицы, считает она, появился «с развитием представлений о небесном верхнем мире». Шаман принимал вид птицы, чтобы лететь к духам «верхнего» мира. Еще позже костюм шамана вобрал в себя черты зверя, связанного с «нижним» миром, — медведя, выдры. Это, полагала Е. Д. Прокофьева, - «результат расчленения образа». Венгерский ученый В. Диосеги также не считал исконным разнообразие животных, воспроизведенных в шаманской одежде (в частности, в «рогатой» шапке). Он предположил, что вначале воплощенный в костюме зверь «был каким-то рогатым животным». И хотя оба исследователя пришли к близким выводам независимо друг от друга, согласиться с ними все же нельзя. И птичьи, и звериные черты шаманской одежды одинаково древние. Об этом говорит сама функция одежды.

Почему костюм должен был придавать шаману облик животного (птицы)? Потому что в виде животного или птицы представлялся главный дух — покровитель шамана. Облачившись в ритуальный костюм, шаман сливался в одно целое с духом-животным, которого изображала одежда. Надевая шапку с рогами, шаман «если не вполне превращается в... «небесного оленя», то во всяком случае приобретает свойства последнего. То же самое предполагалось и при уподоблении медведю», - писала Е. Д. Прокофьева о верованиях селькупов. Эти слова объясняют нам, почему бурятский шаман, надев костюм из медвежьей шкуры, снятой со зверя целиком, в экстазе «бегал на четвереньках как настоящий медведь». Вера в связь шаманской одежды с определенным духом устойчиво сохранялась у многих народов еще совсем недавно.

Мы помним: духам-животным приписывались неодинаковые свойства и способности. Поэтому для разных целей шаману требовались разные духи и в ряде случаев разные костюмы. У забайкальских эвенков некоторые шаманы потому и имели два костюма, что не всякое камлание возможно в костюме-птице. У других эвенкийских шаманов один костюм означал медведя, второй — оленя. В одеянии, сделанном из медвежьей шкуры, шаман камлал, когда «ходил» в «нижний» мир. Плащ, сделанный из шкуры дикого оленя, предназначался для путешествий в «верхний» мир.

И у селькупских шаманов в старину бывало два кафтана: из шкуры дикого оленя, для дороги в «верхний» мир, и из шкуры медведя, для поездок в подземный мир. На оленьем кафтане имелись изображения духов «верхнего» мира, на медвежьем - духов «нижнего» мира. Имелись и особые колотушки для камланий в «нижний» мир. У нганасан и энцев «большие» шаманы в прошлом имели по три комплекта костюмов для путешествий в «верхнем», «нижнем» и «среднем» (т. е. человеческом) мирах. Костюм сам по себе считался главным духом-помощником, хорошо знающим дороги в мире божеств.

Что же это за дух в виде животного или птицы, представленный в костюме шамана? В. Диосеги, изучавший «рогатые» шапки сибирских шаманов, считал, что существует тесная связь между шаманом и животным, рога которого венчают его головной убор. Селькупский шаман, например, борется с шаманами, преграждающими ему путь на небо, при помощи рогов оленя на своей «короне». Но в верованиях многих народов шаманы сражались друг с другом не сами - в схватку вступали их души-двойники, нередко в образе диких оленей. Таким образом, костюм шамана повторяет свойства его «животной души». Сквозь все позднейшие напластования здесь проступает архаический облик матери-зверя.

Как и бубен, ритуальная одежда селькупского шамана должна была «оживляться». «После изготовления бубна, парки, нагрудника шаман не мог ими пользоваться до тех пор, пока они не будут оживлены... Церемония оживления частей шаманского костюма представляла собой большое празднество, длившееся неделю, на которое съезжались сородичи издалека, тратилось много средств». Она обычно проводилась весной, во время прилета птиц. Из этого сообщения Е. Д. Прокофьевой неясно, было ли «оживление» бубна и костюма единым ритуалом. Но новые сведения, полученные Е. А. Алексеенко у кетов, ставят все на свое место: «оживлялось» все ритуальное снаряжение шамана — бубен, костюм, колотушка.

Точнее говоря, в бубне, облачении, колотушке «оживлялось» добытое по указанию шамана животное. Таким образом, в древности костюм и бубен имели одну и ту же символику, ибо были частями единого целого, представляя животное, душу-двойника шамана. (Любопытный пережиток этого архаического единства сохранялся в прошлом веке у якутов. Бубен здесь уже представлялся конем. Священная шапка полностью соответствовала этому образу. Ее делали из шкуры с головы жеребенка, снятой вместе с гривой и ушами. Шапка шилась так, чтобы уши стояли торчком, когда шаман надевал ее.)

Раз душа-двойник шамана первоначально мыслилась в виде разных животных, значит, и обрядовый костюм некогда должен был изображать различных животных и птиц. Пестрота животных, образов, представленных в костюме, восходит к раннему этапу шаманства.

Теперь мы можем понять, что лежало в основе разделения труда между шаманами. В древности шаманы должны были отличаться друг от друга теми возможностями, которыми якобы наделял их главный дух-покровитель, мать-зверь. Деление шаманов на категории в зависимости от образа духа-покровителя каким-то чудом удержалось в традициях кетов. По сведениям Е. А. Алексеенко,у кетов было пять категорий шаманов. Каждой категории соответствовал особый дух, которого представлял шаман, и особый костюм. Этот дух и упоминался в названиях шаманских категорий: 1) Олень (кадуксь), 2) Медведь (кой), 3) Мифическое человекоподобное существо с медвежьими лапами вместо рук и ног (кандэлёк), 4) Мифическая птица (дах), 5) Стрекоза (дуньд). Олень рассматривался как низшая категория, стрекоза — как наивысшая.

Кетские шаманы конца XIX - начала XX в. в основном принадлежали к категории «олень». Их ритуальное облачение, сшитое из оленьей шкуры, как и бубен, символизировало оленя. И бубен, и кафтан, и железную рогатую «корону» шамана даже называли оленем. Шаман-олень считался способным ходить в мифический небесный мир и в страну злых духов, где властвовала коварная Хоседам. Главный покровитель шаманов-оленей - божество Бангрэхыпь (Сын Земли), живущий на втором круге «верхнего» мира. Откуда же взялся образ оленя? Бангрэхыпь был женат на дочери верховного бога Еся. После семейного разлада жена ушла от него на небо в облике оленя-важенки.

Главным покровителем шаманов-медведей считался Койесь — медвежий бог, живший на земле (в вариантах — хозяин подземного мира). Он представлялся медведем. Одежда шаманов-медведей шилась из медвежьей шкуры. Их «корона» была без рогов - просто узкий железный ободок вокруг головы, соединенный поперечной полоской. На кафтане, нагруднике, обуви прикреплялись железные подвески — «когти» медведя. Для гадания медвежьи шаманы применяли лапу медведя или колотушку, обтянутую шкурой с лапы медведя. Во время камлания шаман закреплял на лице или прикладывал к лицу «мордочку» (кожу с носа и губ медведя). При этом он стоял на медвежьей шкуре, оттягивая веревкой от земли ее передний конец (шкура воспринималась как средство его передвижения). Шаманы этой категории не охотились на медведя и не ели медвежьего мяса.

Покровителем шаманов-кандонёк был дух (божество) Биссымдесь, хозяин западной стороны, пребывающий на первом круге «верхнего» мира. Благодаря могущественному духу-покровителю шаманы-кандолёк считались сильными. К ним обычно обращались ради излечения больных в случаях, когда другие шаманы не могли помочь. Считалось, что кандолёк в основном ходил по земле, но мог и подниматься в «верхний» мир. Ритуальный костюм воспроизводил мифический образ человека-медведя. Шаман-кандэлёк обходился без плаща и нагрудника; его облачение состояло из рукавиц длиной до локтя и сапог, сшитых из шкуры с лап медведя. Железные подвески на обуви изображали кости лап, подошву и ступни медведя. Его «корона» имела весьма сложное устройство. Шаман-кандэлёк обычно камлал без бубна, ударяя о нож колотушкой, обтянутой медвежьей шкурой. Впрочем, он мог брать и бубен, если требовалось подняться на первый круг неба.

Покровителем шаманов-дах гоже считался Биссымдесь, и поэтому местом их действия была преимущественно западная сторона. Шаманам-дах полагался тот же набор облачения и атрибутов, что и шаманам-оленям, однако с птичьей символикой. На кафтане и бубне имелось железное (редко — медное) изображение птицы дах, причем подчеркивалась ее особенность - мощная когтистая лапа. Железная птичья лапа прикреплялась и на голенище сапога, а птичьи фигуры - к ободу «короны». Кеты верили, что на зиму шаманы-дах покидали землю и улетали, а во время линьки птиц были, как и птицы, беспомощны и наиболее уязвимы для своих врагов.

Шаманам-стрекозам покровительствовала их мать, богиня Томам - хозяйка юга, мира тепла и доброго начала. Местом ее обитания считался пятый круг «верхнего» мира, достичь которого мог только шаман категории «стрекоза». Шаманы-стрекозы могли действовав лишь в теплое время года, а на зиму они вместе с перелетными птицами улетали к Томам. Одежда и обрядовые атрибуты шаманов-стрекоз были теми же, что и у шаманов-оленей, но отличались деталями, передающими черты стрекозы. Плащ из оленьей шкуры (с острым мысом на спине) не отличался покроем от кафтана шамана-оленя, но был еще более длинным и узким, наподобие туловища стрекозы. «Корона» выглядела как обод с округлыми, неправильной формы фигурами («облака-громы»). «Корона» и подвески плаща и бубна делались из меди, чтобы показать причастность шаманов-стрекоз к огненному, раскаленному миру Томам. Образ стрекозы подчеркивался и ее изображениями — медной подвеской и веревочными петлями с бахромой (крылья) и длинным «хвостом», спускавшимся по спине кафтана.

Нетрудно заметить, что кетское шаманство прошло длительный путь преобразований. Представления о духах-покровителях усложнены. Главный покровитель шаманов — божество; животный облик костюма связан не только с этим божеством, но и с второстепенным персонажем. Вероятно, когда-то у кетских шаманов набор костюмов, представлявших духов-животных, был богаче. Недаром, например, кетский фольклор хранит предания о шамане, превратившемся в лебедя. А кандэлёк скорее всего является поздним смешением разных образов. Материалы о кетском шаманстве лишают смысла спор о том, какому живому существу подражают кафтаны с «хвостом». Все шаманы надевают хвостатые кафтаны, и выяснять, кого они должны были изображать первоначально - безнадежное дело. Но при всех поздних изменениях кетское шаманство поражает своей архаикой. В нем отчетливо сохранен древний принцип деления шаманов на категории в зависимости от качеств духа-животного, которое воплощалось в шамана в обряде.

Усложнение символики костюма, вызванное увеличением числа духов-покровителей и помощников шамана, вначале строго учитывало, с какими духами был связан шаман. У кетов «один и тот же шаман, как правило, выступал в одном олицетворении, но иногда он мог совмещать в себе два, а то и три образа». В таком случае у него были разные комплекты облачения и атрибутов или же в одном комплекте были представлены главные отличительные знаки разных категорий. Например, шаман мог надевать полное облачение оленя и головной убор стрекозы. «Все зависело от того... к каким именно категориям относился предок, от которого молодой шаман наследовал свое умение»².

Развитие религиозных идей делало возможности шамана более многообразными. Набор его помощников, духов-зверей и чудовищ, расширялся. Костюм воспроизводил черты разных зверей и птиц, приобретал неоднозначную символику. Сначала обладание разными духами привычно обозначалось шкурой и когтями соответствующих животных, перьями птиц. Этот древний прием дожил до XX в. Так, на головной убор нанайского шамана нашивали полосы из меха медведя, волка, лисицы, енота (енотовидной собаки). Полосы меха осознавались как одежды духов-животных, обитавших в железных рогах шапки. Благодаря их присутствию шаман будто бы мог превращаться в разных зверей. Вот почему, надевая ритуальную шапку, он подражал рычанию и поступи этих животных.

Духов-помощников изображали также рисунками, вышивкой, куклами, подвешенными к ритуальной одежде. И лишь сравнительно поздно на костюме появляются металлические подвески и нашивки, воспроизводящие облик духов или их кости, когти, лапы. Возможно, металлические символы на шаманской одежде были уже до появления железа. Железо распространилось в Европе в VIII-VII вв. до н. э., в Сибири - тремя-пятью веками позже. Но в культовой сфере в течение какого-то периода железо, видимо, оставалось запретным. Шаманские традиции могли сопротивляться внедрению железа несколько столетий.

Пережитки «боязни» железа сохранялись в обычаях некоторых сибирских народов даже в XX в. Хантыйский, мансийский, селькупский шаманы «боялись» металла, ибо металла не терпят их духи (это, видимо, не относилось к ритуальным предметам). При камлании шаман садился на ящик, из которого должны были изъять все металлические вещи, будь то хоть иголка. А у селькупов и первый костюм шамана в старину не имел ни одной металлической подвески. В период обучения у начинающих шаманов ритуальные предметы были без железных частей. (Память о запрете на применение металла в обряде свойственна не только шаманству. Многие народы мира приписывали духам боязнь острых железных вещей.)

Допущенное в шаманский культ, железо вначале лишь воспроизводило в новом материале древние образы. На селькупских и энецких шаманских костюмах железные подвески изображают тех же самых духов, которые нарисованы краской или вышиты. Но применение металла означало, что ритуальная символика сделалась более абстрактной. Стало забываться символическое значение материала, выражающее связь шамана с каким-либо духом. Вот почему со временем смысловая нагрузка костюма перемещается на железные подвески и пластины. Металлические «побрякушки» становятся наиболее важными частями обрядовой одежды. Селькупский шаман Максим Безруких, продавая свой костюм Г. Н. Прокофьеву для музея, оставил себе ряд железных подвесок, доставшихся ему от деда. Он объяснил, что не может их лишиться, ибо потеряет своих наследственных духов-помощников.

С дальнейшим развитием верований начинает постепенно забываться первоначальное значение обрядового костюма (образ духа-животного), а шаманская одежда приобретает новые символы. Становятся богаче и разнообразнее подвески и нашивки, сделанные из металла, ткани, кожи и других материалов. К концу XIX - началу XX в. различные фигурки, пластинки и бубенцы в изобилии нашивались и спереди, и сзади, и на рукавах кафтана. На плаще якутского «черного» шамана, например, было почти 50 металлических предметов.

При всей пестроте ритуальных украшений костюма их символика сводится к нескольким основным значениям. Они символизируют:

а) духов-покровителей и духов-помощников;

б) кости скелета и части тела человека и животного (птицы);

в) разного рода духов, с которыми шаману приходится время от времени вступать в связь;

г) оружие и орудия шамана;

д) космические объекты.

Наиболее раннее изображение (нашивка, подвеска) - образ животного-двойника, духа — покровителя шамана. Это изображение подчеркивало смысл самого костюма. Со временем у некоторых народов оно стало полностью или частично человекоподобным. На кафтане якутского «черного» шамана, например, сзади у ворота пришивалась человеческая фигурка, вырезанная из медной пластины. Это — изображение главного наследственного духа «эмэгет», избравшего человека на шаманское служение (по большей части душа жившего некогда на земле шамана). Рядом пришиты три металлические птицы — духи «верхнего» мира, состоящие «в родстве» с главным духом-покровителем. «Все три духа-птицы подчинены шаману и являются... его помощниками и исполнителями его воли». Дух мог быть обозначен и каким-либо предметом, связанным с ним. Так, над поясом алтайского шамана пришивались девять футляров для иголок. Хозяйками этих «игольников» были девять дочерей бога Ульгеня, изображения которых в виде девяти куколок были нашиты у ворота плаща.

Что обозначают «кости скелета» на обрядовой одежде? Вероятно, в древности кости понимались как части зверя или птицы, предка-двойника (матери-зверя) шамана и составляли единое целое по смыслу с самим костюмом. Позднее скелет начинают связывать с человеческим предком шамана. «Кости скелета» красуются на шаманских кафтанах, нагрудниках, обуви и рукавицах у многих народов Сибири. При этом в одних случаях «скелет» считался птичьим, в других - звериным. А у нганасан, тувинцев и тофаларов «птичий скелет» на кафтане сочетался с «костями ног оленя» на обуви. На якутском кафтане соседствуют изображения птичьего и человеческого скелетов.

Но почему изображали скелет? Видимо, этот обычай связан с древним поверьем, согласно которому смертна плоть, но не кости. Кости убитого и съеденного животного складывали вместе неповрежденными, чтобы оно вновь возродилось. Как уже знаем, становясь шаманом, человек будто бы умирал и возрождался. Духи очищали от мягких тканей его кости, тщательно рассматривали и пересчитывали их. Впоследствии кости вновь обрастали плотью, и шаман рождался заново. Теперь он уже не был простым смертным. Скелет мог символизировать причастность шамана к потустороннему бытию. К концу XIX в. древние представления, объяснявшие необходимость изображать скелет, были забыты, а частично и переосмыслены. Тувинцы, например, думали, что враждебные духи бросятся на изображения костей и не успеют причинить вред самому шаману.

Эти железные подвески, нашивавшиеся на костюм бурятского шамана, обозначали руки

Ряд подвесок и нашивок на костюме обозначал отдельные жизненно важные органы. На плаще якутского шамана были пришиты колокольцы и подвески – «грудные соски шамана». «Сердце» и «соски» шамана изображались на шаманском плаще эвенков. У нганасан и эвенов «сердце» шамана имело вид большой железной бляхи. У чукчей ритуальное «сердце», вместилище жизненной силы шамана, вырезалось из кожи. Вероятно, в древности, сердце и другие части тела, как и кости скелета, обозначали животного духа - предка-двойника шамана.

Волшебное оружие бурятского шамана - железный лук (подвеска к плащу)

На шаманском одеянии широко представлено оружие. Юкагиры даже называли железные подвески кафтана «вооружением» шамана. Маленькие железные луки со стрелой, стрелы без лука, копья — обычная принадлежность шаманского костюма у якутов, алтайцев, звенков. Алтайцы считали колокольцы на плаще «броней». Нанайские шаманы прикрепляли на грудь, на спину и к поясу медные круглые бляхи «толи». «Толи», как щит, закрывали шамана от воображаемых стрел врагов. Сделанные шаманом дырочки в «толи» — это следы вражеских стрел. Чем больше дырочек, тем больше сражений выиграл шаман.

Среди оружия шаманов сохранялись и древнейшие боевые средства - когти, зубы, рога духов-животных. Кетские шаманы подвешивали к своей обуви выкованную из железа когтистую орлиную ногу, чтобы ею ловить и терзать злых духов. Но прогресс в военном деле захватил и шаманство. Разглядывая шаманские плащи эвенков, можно увидеть миниатюрные палицы, ножи, сабли, вилы, топоры. Среди подвесок тувинских шаманов были пули и ружья.

Еще одно грозное боевое оружие шамана — железная пластина с когтями духа-помощника

Космические символы встречаются на шаманских костюмах многих народов. На якутском плаще нашит желтый кружок, изображающий солнце. Когда шаман во время камлания спускается в «нижний» мир, то солнце на спине костюма должно освещать ему путь. Другая подвеска — «щербатый месяц». Он тоже светит в «нижнем» мире. Железный кружок называется «начальная мать-земля». Вырез в нем означает прорубь, через которую шаман спускается в «нижний» мир. Солнце, месяц и прорубь украшали шаманские кафтаны долган и эвенков. А у алтайцев и кетов на шаманских плащах красовались и звезды.

У селькупских шаманов верхняя половина костюма была связана с небесным миром, нижняя - с подземным. Изображения духов нашивались на соответствующие места одежды. У энцев распределение частей костюма было другим: правая половина принадлежала «верхнему» миру, левая — «нижнему». Космическая символика - относительно поздняя черта шаманских костюмов.

На плаще селькупского шамана изображены духи-помощники. Духи «верхнего» мира — большей частью птицы, «нижнего» — безголовые, безрукие, безногие уродцы.

Как и бубен, ритуальная одежда на каком-то этапе развития превратилась в «иконостас». При этом символика одежды и бубна оставалась общей. Эта общность символики закономерна. И костюм, и бубен отражали одни и те же идеи и образы, считались тесно связанными с духами шамана. Алтайский шаман во время камлания «показывал» духу не только бубен, но и костюм, и, если дух требовал, костюм исправляли, а иногда и перешивали. Только после полного одобрения духом шаманский костюм становился священной одеждой.

Ритуальный костюм был знаком отличия для шамана. По набору нашивок и подвесок было ясно, новичок это или опытный специалист, приобретший много духов-помощников. Недаром кетский шаман говорил, что на его плаще «нет ни одной лишней железки». У алтайцев благодарные пациенты подвязывали к шаманскому кафтану, как и к бубну, ленты или платки, позволявшие судить о силе шамана.

Изобилие железных предметов, отражающее многозначность символики костюма, можно считать высшей точкой развития шаманской одежды. У бурят, эвенков, селькупов и кетов длинные железные пластины с подвесками соединялись в одно целое, образуя подобие лестницы, укрепленное на спине кафтана. Вес костюма с подвесками порой превышал 30 килограммов! Нетрудно понять, почему шаман после камлания падал в изнеможении и засыпал.

С постепенной утратой былого символического значения костюма шкура стала заменяться тканями. В конце XIX в. шаманские костюмы алтайцев, хакасов, бурят и ряда других народов делались из тканей. У некоторых групп тувинцев материя заменила шкуру животного совсем недавно, и шаманский костюм по привычке продолжали называть «шкурой».

В XVIII-XIX вв. происходит деградация шаманской обрядовой одежды у народов европейского Севера и Сибири. Проникновение христианства, а на юге Сибири — и ламаизма способствовало разрушению воззрений, на которых был основан шаманский культ. Духовенство и власти открыто преследовали шаманов. В этих условиях старая обрядовая одежда стала исчезать. У якутов в середине прошлого века уже трудно было увидеть полный шаманский костюм, ибо его отнимали у шаманов приставы.

У бурят в конце прошлого века М. Н. Хангалов не нашел старинной шаманской одежды и мог представить ее себе только по рассказам знатоков старины. Шаманский костюм бурят в его время не отличался от повседневной одежды. Ритуальной шапкой могла служить даже фуражка русского образца - на нее лишь нашивали кисточку из меха.

А теперь вернемся к самому началу. Откуда взялся звериный и птичий костюм шамана? Изобрели его шаманы или восприняли от более древней эпохи? Скорее всего наряд из шкуры животных и кожи и перьев птиц когда-то носили и рядовые члены коллектива. Такой одеждой старались походить на живое существо, от которого вела свое происхождение родственная группа, и ее надевали с целью подчеркнуть связь с животным-тотемом-предком. Вполне возможно, что эта одежда могла быть и повседневной, а затем превратилась в праздничную. По мнению Е. Д. Прокофьевой, шаманский костюм ведет начало от обрядовой одежды, которую надевали охотники, устраивая «ритуальные пляски с целью привлечения зверя на промысле и обеспечения хорошей добычи». Как бы то ни было, со временем костюм, уподобляющий человека зверю (птице), исчез из общего обихода и сохранился лишь в шаманском культе. Однако следы его бытования вне шаманства долго удерживались в традициях разных народов.

Восточные ненцы в начале XIX в., а буряты и в конце ХГХ в. носили особый охотничий костюм из звериных шкур и шапок с рогами зверей. Думали, что одежды из шкур помогают обмануть зверей: зверь не распознает человека. А у эвенков ношение кафтана с «хвостом» не было связано с охотничьей хитростью или магией. Так называемый «тунгусский фрак» с нагрудником был у них обычной и повседневной одеждой, дожившей почти до середины XX в. Бытовая одежда с «хвостом» была знакома и нганасанам (как женский наряд), и манси. Капюшон верхней нераспашной одежды манси шился из шкуры с головы оленя, снятой вместе с ушами.

Таким образом, и одежда, выделявшая шамана среди его соплеменников, восходит к традициям, некогда общим для всего коллектива.

¹Прокофьева Е. Д. Шаманские костюмы народов Сибири. — Сборник Музея антропологии и этнографии АН СССР. Л., 1971, т. XXVII, с. 6.

² Алексеенко Е. А. Шаманство у кетов. - Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири, с. 123.

Кафтан с хвостом, «корона» с рогами.

В.Н. Басилов. «Избранники духов». Москва, Политиздат, 1984